– Что, простите? Как вы его назвали?

– Фралиум, – повторился ученый, – Это от…

– Толя, конкретнее! – прервал его Матвей Геннадьевич, нервно поглядывающий на часы.

– В сорок раз прочнее стали. В сорок раз ее легче. Не подвержен коррозии.

В химии я полный болван, таблицу Менделеева могу вспомнить только отдельными клеточками. Слово «фралиум» мне незнакомо. Зато очень даже знакомо сокращение «Fr», написанное внизу застекленного куба.

– В нормальных условиях его добыча очень сложна, даже самая богатая порода содержит его миллиграммы! – продолжил развиваться соловьем Простотоля, – Самородки – редкостная редкость! Зато тела всадников буквально насыщены им! И если нам дадут добро на его использование!..

Вытащил Горбунова из стерильного помещения и прижал к стене:

– Вы никогда не будете использовать в своих разработках фралиум!!!

– Михаил, но почему?! Это же идеальный вариант под ваши требования?!

– Любое. Человеческое. Решение.

– Вы ксенофоб?!

– Я ксеномизантроп! Хорошо!!! Скажу один раз. Один, и только вам. Фралиум – это то, что привлекает тварей! Я не знаю, какое им нужно количество! Подозреваю – намного меньшее, чем то, которое сейчас здесь находится! И пока оно под экраном, оно безопасно! Но стоит ему только зафонить на всю Ивановскую…

– В Москве, в главном корпусе НИИ, ведутся работы по его извлечению… – побледнел воронинский дружок, – Но Толя продвинулся дальше…

– Так это мою радость ищут эти прелестные создания?! – выглянул нам вслед из лаборатории Анатолий.

Один человек, одна дырка во лбу… и нет человека.

Со смешанными чувствами посмотрел на дымящийся в моей руке пистолет.

Тварей в командном зачете я убил за сотню, но человека убиваю впервые.

Вообще впервые за обе жизни.

Наверное, нужно испытывать угрызения совести.

Как удачно, что с совестью я совсем недавно распрощался.

– Любое человеческое решение, – очень быстро закивал головой впечатленный Горбунов, – У меня как раз такое есть, – продолжил он кивать болванчиком, – Точно есть! Через неделю ждите материал…

– Очень хорошо! – отпустил конструктора, – Я в вас, Геннадий Матвеевич, не сомневался!

Глава 8

И что?! Он пристрелил человека и потом вот так просто ушел оттуда?! – спросит кто-то. Да, именно так. Убил и спокойно ушел, а потом сел в машину и поехал прочь, потому что с Горбуновым сегодня продолжать разговор не имело смысла – хлипковат конструктор оказался, а ведь вроде бы в армии долго оттрубил?

Кавалер трех «Звезд» неподсуден ни гражданскому, ни военному суду, только лично императрица имеет власть вынести решение по его поступкам. И то, если заинтересуется, а может не заинтересоваться. Я даже Забелиной могу не давать отчета в своих действиях. Убил и убил, значит, за дело. Оттого и вручали «Звезды» крайне редко.

«Нет, отчет дать придется».

И как я объясню, что от «просто Толи» за версту несло безумием? Тяжелым, вонючим, невыносимым. Что он запросто мог накрошить где-то этого самого фралиума, чтобы только посмотреть, что будет дальше? Откуда я вообще знаю, что фралиум – это та самая приманка для тварей? И, кстати, кто-нибудь легко может посчитать, что, убив ученого, который нашел способ извлекать редкий сплав из быстро распадающихся на атомы тварей, я оказал империи медвежью услугу.

– Правь в ближайшее отделение СБ, – приказал я сидящей за рулем Софье, стоило отъехать на небольшое расстояние.

С некоторым запозданием – все же я не каждый день в людей успешно стреляю! – до меня дошло: в этом НИИ мог шастать кто угодно: повторюсь, у меня есть пропуск-вездеход, по сути я с ним имею полномочия чуть ли ни второго лица в имперской безопасности после Забелиной – такая вот коллизия. Таких «вторых лиц» у нее не один десяток, но вряд ли больше сотни. А вот у Горбунова подобных привилегий не могло быть по определению. И если он проходил в НИИ по дружбе, то где гарантии, что не проходил кто-то еще?! И этот кто-то не свистнет сейчас под шумок опасный кубик или записи?

– Слушаюсь.

Сильный взрыв прогремел вдалеке, заставив Софью неловко вильнуть машиной на дороге и прижаться к обочине. Сзади наш маневр повторила машина охраны.

Оглянулся на облако пыли и дыма, зависшее в воздухе. Нехило. А ведь мы километра на три точно отъехали…

– Ну, вот. Уже не нужно… опоздал.

– Распоряжения?

– Действуйте обычным порядком, – откинулся на сиденье.

Софья бросила не меня быстрый взгляд через зеркало заднего вида и кивнула.

В местном отделении СБ, куда все же зарулила наша команда, нас вежливо попросили на выход: ВИП-персона на завалах им точно была не нужна. Пожал плечами и отправился в гостиницу: вылет был назначен на завтрашний день – я же не знал, что так всё повернется!

Уже у самой ночлежки сделал незаметный знак в сторону стоящей в тупичке грязной машины с таксистской раскраской: «Все отменяется!» После сегодняшних событий с меня глаз не спустят и незаметно вырваться в Бирск не получится.

Под вечер пришла новость: Горбунов, потрясенный молниеносной расправой с его дружком Толей, за мной следом не вышел, оставшись в здании НИИ объясняться с растерянными сотрудниками. Задержка в пятнадцать минут решила его судьбу: погиб, придавленный тяжелыми воротами.

«Не мир принес я вам, но меч…» – всплыла вырванная откуда-то цитата.

Невольно посочувствовал Воронину – пусть с «Крокодилом Геной» он не поддерживал отношений много лет, но смерти последнего школьного друга не обрадуется.

Немного отпустило, когда узнал, что у «Просто Толи» работало всего семь человек, и все как на подбор – полусумасшедшие старухи, не каждый был способен уживаться с психом. Оказывается, филиал давно хотели закрыть, но держали только из-за начальника – среди гор бреда тот выдавал иногда интересные результаты.

«Очень интересные» – про себя согласился с коротким вечерним докладом Тони, оставшейся днем дежурить на месте происшествия.

Еще пострадало несколько человек в расположенных поблизости домах, но там, хвала небесам, обошлось без смертей.

– Основная версия – неудачный эксперимент выжившего из ума ученого.

Угу, только всадники не взрываются – поверьте человеку, повидавшему их немало. И сомневаюсь, что фралиум – нестабильный элемент. Из-за синего цвета я бы поставил на какое-то редчайшее соединение кобальта, но не химик я, не химик! К тому же продемонстрированное количество не могло дать взрыв такой силы – вот во взрывчатых веществах и в их дозировках я немного разбираюсь!

А это значит, что здание взорвали специально. И мину или бомбу туда принесли заранее, а сегодня только нажали на кнопку, зачищая следы. И если поутру меня не разбудят сирены, то я прав.

– Спасибо, Тоня. Завтра с утра съездим к Горбунову, точнее в его КБ – мне надо переговорить с его преемником. А потом – домой.

– На похороны не останетесь?

– А надо?

– Вы с ним долго сотрудничали, такое внимание с вашей стороны…

– Ладно, останемся еще на похороны. Плохо, что с Викой не смогу увидеться.

– Великая княжна Валентина отложила свой визит в Муромцево.

– Надеюсь, не из-за меня.

– Причины мне не сообщают.

– Хорошо, спасибо Тоня. Позови ко мне Софью.

– Соня сменила меня в местном отделении СБ, Руслана Евгеньевна приказала держать ее в курсе. Я в вашем распоряжении.

– Не к спеху. Просто завтра надо будет венки или цветы организовать: от меня, от Ван-Димыча, от нашего полка. И представить мне списки пострадавших, я хочу от себя выделить им компенсацию.

– Будет сделано.

С замом Горбунова я общался чаще, чем с примой, и общий язык мы с ним нашли быстро. И, кстати, именно он был разработчиком того самого нового состава, который собирался предложить мне струхнувший конструктор – сам он считал, что будущее за фралиумом (это мои личные впечатления), правда взглядов своих широко не афишировал.