Я въехал в него прямо на мотоцикле.

Двигатель удивленно булькнул, когда температура воздуха за секунду опустилась градусов так на двадцать, изменил тембр работы, но в остальном ничего не изменилось. Вот и отлично, а то я даже не представлял себе, как работает техника в Изнанке — вдруг мотоцикл вообще отказался бы двигаться?

Я затормозил, сбрасывая скорость в ноль, поставил ноги на холодную землю, удерживая мотоцикл в вертикали, и обернулся.

Винсент, как и все остальное, принадлежащее реальному миру, застыл в сотне метров от меня ярким пятном. Он как раз проходил один из поворотов — достаточно легкий, пологий, даже не поворот как таковой, а просто изгиб трассы. Он даже не наклонялся толком, градусов на тридцать, не больше. Короче, он находился в идеальном месте и положении для того, что я задумал.

Я развернулся на месте (асфальт в Изнанке даже близко не походил по ощущениям на шершавый аналог из реального мира — он был скользкий и гладкий, маневрировать приходилось с большой осторожностью) и поехал обратно, навстречу Винсенту.

Проехал его застывшую в наклоне фигуру и снова развернулся, оказавшись у него за спиной. Остановился, поставил мотоцикл на боковую подставку, но не заглушил. Затем слез с него, подошел к противнику и глянул на его спидометр. Он застыл на отметке в восемьдесят километров в час. Запомним.

Прямо в этом же месте я заново призванным в руку ножом вскрыл пространство, организуя новый разрыв, что выведет меня наружу, и вернулся к своему мотоциклу. Снова развернулся, отъехал подальше, метров на сто, и принялся сближаться с Винсентом, контролируя скорость на спидометре.

Шестьдесят, семьдесят…

На восьмидесяти двух я въехал в разрыв…

Двигатель снова сменил тональность работы, заревел более радостно и активно, холод сменился теплом, а серые тона — яркими красками живого мира…

Мотоцикл Винсента несся справа от меня, а сам Винсент сосредоточенно смотрел вперед, буквально всем своим естеством тянулся туда, где видел меня в последний раз. Догнать. Уничтожить. Стереть.

На мгновение у меня даже появилась мстительная мысль сделать с ним то же самое, что он сделал со мной — чуть подрулить передним колесом, чтобы обтекатель ударился о его заднюю шину, — но я ее отмел. Это же должен быть урок, а не просто акт членовредительства.

Поэтому я просто выжал сцепление, одновременно с этим выкрутил до отсечки газ и выжал кнопку звукового сигнала.

Двигатель взревел раненым мамонтом, клаксон заорал, как падающий в пропасть олень — у меня самого на мгновение уши заложило! Что уж говорить о Винсенте, который от таких неожиданных звуков дернулся всем телом и потерял контроль над углом наклона. Тут же попытался его вернуть, дернув руль в противоположную сторону, но слишком сильно!

С громким стуком руль ударился в ограничитель, крутанулся в обратную сторону, ударился в другой ограничитель, опять в первый, опять во второй!

Заднее колесо пошло юзом, разворачивая мотоцикл поперек дороги, и он «перевернулся», хайсайдом выстреливая Винсента из седла, как ядро из пушки!

Сам мотоцикл покатился по дороге, стремительно теряя скорость и разбрасывая вокруг обломки пластика и металла, наткнулся на бордюр, подскочил и упал за пределами дороги.

Винсент же приземлился на ноги, которые тут же подломились.

Он упал на колени, локти, приложился шлемом, и, проскользив метров двадцать по асфальту, остановился.

Экипировка отработала по-полной, и вместо кожи и костей, как это было бы в моем случае, об асфальт сточились лишь пластиковые накладки наколенников, налокотников и нагрудника. Жить будет. Ну, а если он там себе чего-то сломал — это уже его проблемы. Меня он вообще убить пытался.

Я остановил мотоцикл, поставил на боковую подставку, полез под бак, куда указывала Ванесса, нащупал там сигнальную ракету и вытащил ее. Направил красный цилиндрик в небо и крутанул нижнюю часть по часовой стрелке.

Громкий хлопок — и в небо устремилась яркая красная звездочка.

Глава 10

Не удивлюсь, если все те, кто остался на старте, изначально были готовы к тому, что красная ракета рано или поздно взлетит над треком, причем скорее рано.

И не удивлюсь, если окажется, что эта готовность появилась во многом благодаря Ванессе, которая переживала за итог гонки больше, чем кто-либо другой. Больше, чем сами ее участники.

Хотя нет, плохой пример — я-то как раз не переживал.

В любом случае, буквально через пять минут рядом с нами уже была толпа мотоциклистов и машины скорой и пожарной служб. Последние вообще прибыли даже раньше двухколесных наездников, поскольку ехали не по дороге, следуя всем ее изгибам, а напрямую, срезая все повороты.

Винсент за это время успел прийти в себя и даже пытался сесть на асфальте, но, к счастью, перестал, после того как я ему сказал:

— На твоем месте я бы не стал этого делать. Экипировка твоя отработала, конечно, отлично, но у тебя могут быть внутренние повреждения, вплоть до перелома позвоночника. Так что лежи и не рыпайся, скоро здесь будет помощь.

— Как ты… — в полубреду произнес Винсент, едва слышно из-под шлема.

— Как я что?

— Как ты… Оказался сзади? Ты же был спереди!

— Ты, похоже, приложился башкой. — Я покачал головой. — Как я мог оказаться впереди тебя? Я же первый день за рулем. Это ты зачем-то гнал, вот и перегазовал в повороте.

— Ты был впереди! Я видел!

— Поначалу да, ты затупил на старте и я вырвался вперед. — Я кивнул. — Но потом ты меня обогнал.

После этого Винсент, который, кажется, уверился в том, что у него не все в порядке с головой, лишь протянул «Бре-е-ед» и бессильно уронил затылок шлема на асфальт. И больше не поднимал головы до тех пор, пока не приехала помощь.

Ванесса явилась вторым номером на чьем-то мотоцикле, спрыгнула с него даже раньше, чем пилот полностью остановился, и подскочила ко мне:

— Ты цел⁈

— Я? — Я усмехнулся. — Да я-то в норме, это ж не я разложился по асфальту.

— Что произошло?

— Я догнал его в повороте, он начал смещаться ко мне, чтобы не пустить, рисковал задеть колесом меня. — Я начал излагать почти правдивую историю. — Я посигналил, решив, что он просто этого на замечает, а он в ту же секунду возьми и разложись.

— И ты тут ни при чем? — Ванесса с подозрением посмотрела на меня, а потом полезла куда-то под мотоцикл и через секунду вынырнула обратно. — Ладно, верю.

— Почему? — не понял я.

— Ты не использовал магию.

— А ты откуда знаешь? — удивился я.

Она поманила меня пальчиком, и, когда я нагнулся, показала на небольшую коробочку, запрятанную в раму мотоцикла.

Коробочка была размером со спичечный коробок и так хорошо вписывалась в общую компоновку, что, даже знай я раньше о ее наличии, решил бы, что это просто деталь двигателя.

— Детектор маны, — объяснила Ванессы. — Такие стоят на всех мотоциклах у тех, кто участвует в гонках, и после каждой гонки их обязательно проверяют. Если пилот использует магию, детектор краснеет.

— Ого, не знал о таких, — честно признался я. — Одноразовый?

— Да, потом их менять надо… Хотя обычно делать этого не приходится, ведь те, кто «покраснел» — они уже не возвращаются в сообщество гонщиков, потому что знают, что им больше никто не будет рад.

Надо же — а я все думал, как же именно они следят за тем, чтобы никто из магов не жульничал на треке, а у них, оказывается, все схвачено…

Если только, конечно, никто из магов не додумается взять с собой запасной детектор и просто поменять его. Хотя, конечно, во время гонки влезть под мотоцикл, чтобы в недрах двигателя поменять какую-то крошечную деталь (похоже, не зря его ставят именно там) — та еще задача, даже с помощью магии такого не провернуть, по крайней мере, быстро.

В любом случае, с уверенностью можно утверждать одно — Винсент вряд ли еще когда-то явится к гонщикам. Даже после того, как выйдет из больницы.