Всегда знал, что система «ОБС» – «Одна Баба Сказала» – родилась не на пустом месте. Я знал – но я-то с этим был плотно связан, так случилось! А вот, что Макс знает?!

– Давно пора, – сверхзвук здесь уже был, но использовался только в военной авиации – для гражданской его обслуживание до сих пор обходилось слишком дорого. На моем «Мишке» он, кстати, стоял, разом возводя меня в ранг значимых персон. Совсем недавно я еще имел радость летать обычными рейсами и сравнить скорости возможность была. Правда меня, как бывшего авиатехника, сильно тревожила форма корпуса, рассчитанного на прежние дозвуковые нагрузки. И по этому поводу с Мигуновым я уже разругался в пух и прах, совершенно неожиданно попав в итоге в рабочую группу по разработке нового самолета. Где меня, льстя моей падкой на комплименты натуре, считали гением и постоянно звали бросить фигню и перейти к ним на постоянной основе. Мигунов даже грозился уволить Шатунову и вставить мои буквы на место ее. «МиЛо» – сразу тогда представил я название новой серии, – «Стопудово: или прозовут «мылом», или «милашкой»! И от чести отказался. Зря, наверное.

– Лось… Миха… Михаил Анатольевич! – вдруг перешел Максим с робкого блеяния на обычный тон, – Ставлю вас в известность, что собираюсь жениться на вашей сестре!

– Максим Юрьевич! – отозвался подстать ему, – Решать Вике! Но не перейти ли нам по этому поводу на «ты»?!

– Господи, Миха! Я скучал! – полез он обниматься. Какое счастье, что здесь еще не стали воспринимать обычные проявления чувств за изврат!

– Итицкая сила, я тоже! – обнял друга в ответ.

– У меня будет еще один сын? – удивленно отстранился он от меня, словно только сейчас осознав новость.

– У такого, как ты? – Только дочь!

– Мать твою, Миха! Я хочу еще одного сына!!! – возмутился он на мое подкалывание.

– Зато, прикинь, я хочу племянницу! Косички, бантики, куклы, конфеты!!! Мне вашей воронинско-угоринско-кудымовской банды вот так хватает! – и жестом показал – как.

– Знаешь, на твоем месте я бы не надеялся! – с силой хлопнул он меня по плечу, – Если случится девочка, то она эту банду возглавит, вот увидишь!

– Спаси и сохрани! – перекрестился я.

– Так, может, по одной? За твоего будущего племянника?

«Бедная моя печень!»

– Ко мне или к тебе?

Новая «десятка» требовала новых решений по броне – старая ее тормозила. На наших заказах Геннадий Матвеевич сильно приподнялся, поэтому его замы приняли меня как дорогого гостя:

– Михаил Анатольевич, как дорога?

– Терпимо, – долгий перелет извел меня ожиданием флаттера, ведь новый корпус «Мишки» все еще был в процессе разработки.

Сам Горбунов себе не изменял, все так же лелея неведомые обиды:

– Приехал?! – словно с упреком встретил он меня в своем кабинете, – Опять требовать будешь?

Как с ним себя вести, я уже знал:

– Интересная задачка, Матвей Геннадьевич, только ваш гений может ее решить!

– Что у вас там? – проворчал конструктор брони, надевая очки.

– Вот! – выложил перед ним ворох бумаг.

– Ванька придумал? – оторвался он спустя час от изучения.

– Он самый.

– Как он? – нехотя поинтересовался Воронинский приятель детства.

Итицкая сила, прогресс, однако! Раньше он только о Светлане Владимировне справлялся, а как ее не стало, так и вовсе на личные темы не разговаривал!

– Нормально. Растит сыновей, радуется жизни.

– Радуется он! – буркнул под нос Горбунов, вставая из-за стола, – Пойдем-ка, пройдемся, покажу я кое-какие диковины, которые в ваших столицах днем с огнем не сыщешь!

Не стал поправлять хозяина, что вообще-то я вовсе не столичный гость. И лететь мне от Муромцево до Москвы почти столько же, сколько до его Оренбурга. Хочет бухтеть – пусть бухтит, лишь бы дело делал.

Идти (ехать!) пришлось не в цеха в его вотчине, как я думал, а вовсе даже на другой конец города.

– Аренда! – непонятно провозгласил Горбунов, когда его водительница миновала ряды покосившихся изб и вырулила к воротам явно производственного назначения.

– Что арендуют?

– Нет, район так называется – «Аренда». А от него – научно-исследовательский центр. Самое закрытое заведение в империи, даже Марии Четвертой потребовался бы спецпропуск! Но Толя – мой давний друг, поэтому со мной вас пропустят.

У меня пропуск-вездеход категории «ноль», а если его не хватит, то один звонок Забелиной и меня пропустят куда угодно. И очень сомневаюсь, что кто-то попытается задержать в воротах императрицу, которая это безобразие финансирует. Но хочется Горбунову набивать себе цену, хвастаясь связями, так и хрен с ним. Мне с ним детей не крестить, а его закидоны я приноровился сносить.

– А вы здесь каким боком? – поинтересовался у спутника, когда тяжелые ворота за нами закрылись, отсекая от машин и моей неразлучной свиты, которую на территорию не пустили.

– Работаю с ним. Идемте!

Экскурсия неожиданно вышла познавательной – я оказался в филиале того самого НИИ, что изучало пришельцев.

– А хотите, покажу вам Войну?! Свежая поставка! – с ходу предложил встретивший нас мужчина, представившийся «просто Толей», – Настоящего! Такая ласточка!!!

– Четырнадцать пуль в районе печени и три – в башке! – отметил я при виде замороженного пришельца, – Ну, сука, Жоппер у меня получит! Извести четыре по шесть тысяч патронов, а попасть всего семнадцать раз! Хрен ему, а не командировка в Москву, пока нормативы по стрельбе не пересдаст!

– Кто, что?! И откуда вы знаете?!

– Вижу. Этого всадника завалил мой подчиненный со своей тройкой. Позавчера. Клялся, что все прошло «чики-пуки»! А сам на волосок от смерти побывал! С такими ранами они очень даже резвые!

– Чики-пуки! – залился неприятным смехом «Простотоля», – Чики-пуки! Обязательно надо запомнить! А что скажете на этого умницу?! – провел он нас к другому боксу.

– Моя работа, – признал убитого полгода назад Чуму, – Быстрый, тварь, как не знаю кто! Носился в прицеле, едва успевал подлавливать!

– А вам повезло! – с новым мерзким смешком прокомментировал ученый, – У «умницы» улучшенные мышцы спины и ног, по нашим расчетам мгновенную скорость должен развивать до шестидесяти километров в час. Сам Лосяцкий должен был едва успевать за ним!

– Вы близко к правде. Шестьдесят – не шестьдесят, но достреливал я его уже почти в упор.

– Толя, это и есть Лосяцкий! – намного уважительнее глянул на меня Горбунов, сравнив мои габариты и габариты окоченевшего Чумы.

– Хи-хикс! – выдал новую порцию смешков «экскурсовод», явно имеющий отклонения в психике, – Лосяцкий! Не смешите мой халат!

Его заляпанную чем-то спецодежду, однозначно знававшую лучшие времена, веселить у меня никакого интереса не было.

– Зачем мы здесь? – обратился к Горбунову.

– Михаил Анатольевич, три минуты! – и он утащил все еще хихикающего психа подальше от меня.

Еще один прогресс: от «Миши» в его устах я подрос до Михаила Анатольевича! Глядишь, так и нормально работать начнем! А то меня уже подзаебало с каждой мелочью лично на поклон ездить!

Вернувшийся вместе с притихшим Простотолей Геннадий Матвеевич давно и прочно занял в моем сердце кличку «Крокодил», и отнюдь не из-за добродушия и интеллигентности! Это по количеству измотанных мне нервов – ни с одним поставщиком я не работал так трудно и нудно! Иной раз так и хотелось плюнуть и вернуться к ветошкинцам – их броня оставалась гавном, но хотя бы делали в срок и как надо! С Горбуновым же каждый раз приходилось сюсюкать и ублажать. Надоело!

– Десять минут! – указал на комм. – Десять моих золотых минут, и я ухожу!

Проняло!

«С самого начала так надо было! Почему мою вежливость все признают за слабость?»

– Фралиум! – провозгласил Анатолий, прекративший хихикать, демонстрируя мне в новом помещении закрытый толстым стеклом кусок то ли сплава, то ли чистого элемента, мерцающего синим цветом, – В исходном виде в природе встречается крайне редко, масса самородков редко превышает несколько граммов.