Про между усобицы князей и бояр уже забыли, почти всех татей переловили. Внешние враги Русь больше не тревожили. Во всех храмах на каждой воскресной службе священники пели осанну императору Юрию Всеволодовичу и рассказывали о его подвигах во имя христианской православной веры.
Из зачитываемых глашатаями на площадях и развешиваемых на специальных местах императорских манифестов люди знали, что император в неимоверном далеке поверг в прах злобного Римского Папу, всех католиков обратил в православие, поверг в прах неверных мусульман в далеких Гранаде, Сирии и Анатолии. Отбил у католиков Святую землю и Гроб Господень, совершил вместе с патриархом Максимом паломничество по всем Святым местам.
Простые люди уверовали, что на того, кто коснется какой-либо царской вещи, перейдет частица удачи Юрия. Обожание народом Юрия Всеволодовича превзошло все мыслимые пределы. А если кто спьяну или по дури возводил хулу на Императора, того люди сами хватали и волокли в местные службы Тайного Приказа. Там им воздавали по заслугам. В Дорожном Приказе работы хватало всем.
Въезд Императора во Владимир прошел как обычно: под гром пушек, звон колоколов и ликующие вопли народа.
Юрий Всеволодович ожидания людей не обманул. Вечером состоялись народные гуляния по высшему разряду. Такие же, как после разгрома монголов. Низвержение католической церкви и завоевание Святой земли того стоили.
В городе Юрия Всеволодовича уже дожидались послы от венгерского короля Андраша с предложением своего монарха заключить с Юрием вассальный договор.
Неожиданно для Императора, во Владимире оказались также послы от короля Кастилии и Леона Фердинанда, короля Арагона Хайме и короля Португалии Саншу. Монархи королевств Иберийского полуострова, впечатленные мгновенным разгромом Гранадского эмирата, с которым они с переменным успехом воевали вот уже пять веков, сами решили просить вассалитета у Русского императора, не дожидаясь участи Французского и Английского королей.
Само собой, архиепископы этих королевств добровольно присоединились к церковной Унии. Послы архиепископов ожидали прибытия патриарха Максима для установления меж церковных отношений и получения из первых уст сведений о предстоящем Вселенском церковном Соборе в Иерусалиме.
Прежде чем вплотную заняться делами империи, Юрий решил разобраться с посольствами.
Прежде всего, был подписан и отмечен торжественным пиром давно назревавший вассальный договор с Венгерским королем. На подписании присутствовал брат Иван с супругой Елизаветой Венгерской, дочерью Андраша, и их детьми.
Затем, поочередно, Юрий принял послов испанских королей. Каждому вручил проект вассального договора и предложение об обручении дочерей монархов с одним из его многочисленных племянников. Условия вассалитета были вполне милостивыми, примерно такими же, как с православными Грузией и Арменией.
Патриарх Максим принял архиепископов церквей Кастилии, Леона, Арагона и Португалии. Проинформировал их о грядущем всецерковном соборе в Иерусалиме и будущих выборах Иерусалимского патриарха. Подписал с ними договоры о межцерковных отношениях. Само собой, на территориях королевств разрешалось свободное открытие приходов русской православной церкви.
После совместного со всеми испанскими послами и архиепископами пира, они были отпущены по домам, в сопровождении послов Императора к королям Кастилии и Леона, Арагона и Португалии.
Юрий надеялся, что его будущий наследник, через будущих внучатых племянников мирно и почти добровольно приберет к рукам эти монархии.
Затем Юрий заслушал подробный доклад дьяка Тайного Приказа о положении в Монгольской империи.
Малюта доложил, что по сведениям от купцов — соглядатаев, монголы продолжают завоевательные войны.
Империя Сун изнемогла от постоянных нпаденией монголов. Император Ли-цзун запросил у монголов перемирия. Они подписали договор, по которому Сун платит монголам ежегодную дань в 200 тысяч слитков серебра, это по нашему примерно 300 тысяч гривен и 200 тысяч кусков шелка.
Империя Корэ тоже запросила мира и платит монголам ежегодную дань. Император Коджон отдал своих дочерей монголам в качестве заложниц.
Чагатай захватил северные области Индии. Однако, султану Ала-ад-Дин Аль-Хильджи пока удается отбиваться. Боевые действия продолжаются с переменным успехом.
Нойоны Чормаган и Субэдэй успешно воюют в Персии. Чорманган завоевал земли Хорасан, Фарс и Мазандаран. Субэдэй взял землю Мосул и вторгся в землю Ирак.
— Соблюдают ли монголы разграничительные линии, установленные нашим с ними договором? — вопросил Император.
— В основном соблюдают. Мелкие стычки бывают, но наши вассалы, цари Армении и Ширвана с ними договариваются, пограничные споры урегулируются.
Тут имеется интересное обстоятельство. Чормаган действует по велению Великого хана от имени хана Чагатая. А Субэдэй — от имени хана Бату. Однако, Персия, как и Индия, по завету Чингис — хана отданы в улус Чагатаю. Но, хан Бату, не сумев захватить Русь, половецкие степи и Булгарию, оправившись от тяжелого поражения, подавил восстания башкир, туркмен и буртасов и решил влезть в земли, выделенные Чагатаю. В результате, между Бату и Чагатаем возникла вражда. Дело доходит до вооруженных стычек отдельных отрядов.
— Что же Великий хан Угэдэй? Как он на это смотрит?
— Угэдэй болеет, и болеет тяжело. Он долгое время злоупотреблял вином и хмельным айраком. Не до этого ему.
— Ну, что же, это хорошие новости! Завтра приходи ко мне вместе с дьяками Пафнутием, Потапом и Остромиром. И своих подъчих, кто в монгольских делах разбирается, с собой прихватите.
Дьяки с подъячими уже собрались в малой палате Императора, когда вошел он сам. Поздоровавшись, сел во главе стола и вопросил:
— Что скажете дьяки? Как нам использовать свару между Бату и Чагатаем?
— Хорошо бы их стравить между собой, — высказался дьяк Посольского Приказа Остромир.
— Правильно молвишь, — сказал государь, — и драться они должны подольше. Какими силами они располагают?
— По моим сведениям, Чагатай может собрать до 60 тысяч воинов. — Первым высказался Малюта. — Из них 20 тысяч уже воюют в Индии.
— Кроме того, имеется еще корпус Чормагана, а это около 30 тысяч воинов, по поручению Великого хана действующий в Персии в интересах улуса Чагатая. — Дополнил дьяк Воинского Приказа Потап.
— По моему мнению, Чормаган в усобицу между чингизидами без прямого указания Великого хана встревать не будет, — высказался Остромир.
— Вот что я вам скажу, дьяки. Было мне видение. Умрет в скорости Угэдэй. — Это Иван Васильевич помнил совершенно отчетливо. — И начнется в империи Чингиза замятня. И мы должны в этот огонь дровишек подбросить.
Дьяки уважительно замолчали.
— Неужели, Государь, тебе снова архангел явился? — С трепетом спросил дьяк Приказа Заграничной торговли Пафнутий.
— Он самый, Гавриил. Во всем блеске. Похвалил, от имени Господа, за успех в объединении церкви Христовой. И благословил на дальнейшие свершения. Так что, будем и дальше стараться, други мои!
— У Бату всего может быть до 30 тысяч воинов. Из них 20 тысяч под водительством Субэдэя и сына его Урянхая воюют в Месопотамии. Если Чагатай нападет на Бату, то ему не удержаться. Захватит Чагатай его улус. — Высказался Потап. — А Субэдэй не успеет вмешаться. Да и побоится, вероятно, в свару между чингизидами встревать.
— Тогда нам имеется прямой смысл поддержать Бату. Лучше иметь под боком слабого Бату, чем сильного Чагатая. — Заявил Остромир.
— Если у них начнется смута, тогда имеет прямой смысл хану Бату помочь нашей воинской силой. — С воинской прямотой заявил Потап.
— Ну что же. Похоже, наша стратегия вырисовывается. Сделаем так. — Заключил Император. — Остромир! Готовь посольство в Каракорум, к Великому хану. Посольство пышное, с дарами богатыми. Пошлешь толкового подъячего. Повезете мое предложение хану. Включить в мою зону влияния еще и Египет. Самим им в Египет пробраться трудно. Только через Синайскую пустыню, поскольку Сирию мы себе взяли. Предложишь за это выкуп — 30 тысяч гривен. Они не согласятся. Потребуют больше. Будете с ними долго торговаться, постепенно повышая сумму. Нам нужно иметь в Каракоруме свои глаза и уши, когда там начнется смута. Это первое.