Все это я выяснил, окинув беглым взглядом те страницы, на которых была раскрыта книга.
Убедившись, что ничего связанного с масками здесь нет, я перелистнул страницу назад, и снова отправил взгляд в путешествие по мелким гребням барморовского почерка. Приходилось прямо сосредотачиваться, чтобы внимание не рассеивалось по этим крошечным волнистым буквам, которые сливались в однообразный фрактал и с которых взгляд прямо соскальзывал.
Даже возникло на мгновение ощущение, что здесь замешана какая-то магия, специально, чтобы никто чужой не мог ничего прочитать и найти то, что его интересует, но я помнил, что Бармор не являлся магом, а значит, заколдовать книгу не мог. А допустить, что такой тип допустит до своей святыни кого-то постороннего — это прямо кощунство, буквально оскорбление памяти завхоза.
Из этого правила было только одно исключение — это директор, но представить себе самого Виктора Тюудора, патриарха одноименного рода, директора Академии и просто чрезвычайно сильного мага стоящим над конторской книгой и накладывающим на нее простенько заклятие не получалось, как я ни старался.
Мелко это для него.
Так что оставался только один вариант — это личные таланты Бармора и ничего кроме.
Я быстро пробежался взглядом по порядковым номера и первым буквам наименования предмета в поисках нужного сочетания и несколько раз даже находил его. Приходилось останавливаться и вчитываться повнимательнее, но каждый раз это оказывалось не то. В первый раз это была «маскировочная мантия», во второй — «мастерок обыкновенный строительный». В третий и вовсе — «М. А. С. Ф. О. Р.», что бы это ни значило.
Перелистнув еще страницу, я проглядел по диагонали и ее тоже, но все с тем же результатом. Еще страница — и вот наконец удача!
«4867 — Маска карнавальная, бархатная. Владелец — Крист Торксон, забыта после выпускного бала. Вернуть при первом обращении».
Ниже стояла дата — почти четыре года назад. Видимо, родители Криста Торксона так и не обратились в Академию за забытой маской, то ли решив, что она того не стоит, то ли вообще не вспомнив о пропаже. Так или иначе, у нас есть уже одна маска, осталось найти еще одну.
— Нокс! — крикнул я в дверь, прислушался, но ничего в ответ не услышал. — Нокс!
Бесполезно. Видать, они слишком глубоко закопались в недра склада и не слышат меня. Хотел было сказать ему, под каким номером искать необходимое, но, похоже, будет проще сначала найти информацию о второй маске и пойти искать сразу обе.
Я снова принялся листать страницы, бегло просматривая их, и на двенадцатой обнаружил искомое.
«3144 — Маска металлическая, неизвестный сплав. Владелец — неизвестен, забыта в Общем Зале. Магических свойств не обнаружено. Вернуть тому, кто правильно опишет клеймо, стоящее на обратной стороне, под правым глазом — равносторонний треугольник, со вписанной в него стрелой, упирающейся наконечником в его верхний угол».
Отлично, на ловца и зверь бежит, что называется. Металлическая маска или пластиковая — неважно, главное, чтобы она скрывала лицо, а с этим справится даже кусок бумаги… До поры до времени, само собой.
Дата прибытия второй маски на склад стояла аж двадцать лет назад, и за это время она могла бы превратиться в ржавую труху… Но тогда Бармор вычеркнул бы ее, как вычеркивал некоторые другие позиции, попадавшиеся мне на глаза в процессе листания.
Мало того — он возле каждого вычерка писал причину, и почти везде это было «возвращено хозяину», и лишь один раз мне попалось «передано в руки лично директору». И ни разу не встречалась формулировка «уничтожено» или «пришло в негодность».
Отлистав еще несколько страниц назад и бегло просмотрев их, я убедился в том, что и на них нет подобных фраз, а значит, у Бармора ничего не пропадало, не ломалось, не истлевало и не гнило. Возможно, на все помещение склада была наложена какая-то магия, которая помогала вещам сохранять свой первозданный вид, а, возможно, и никакой магии не нужно было — только сухой и теплый воздух и отсутствие всяких вредителей… Это уже неважно, главное, что шанс найти нужные нам маски в целости и сохранности был очень велик.
Уже собравшись возвращаться и обрадовать парней, что я все нашел за них, я потянул за уголок обложки, намереваясь закрыть книгу, страницы медленно посыпались одна за другой, и внезапно что-то привлекло мое внимание.
Я четко увидел слово «мана».
Моментально заложив пальцем нужную страницу, я откинул обратно уже закрывшуюся обложку и все то, что навалилось сверху. Приложив палец к строчкам, быстро повел сверху вниз, ища место, которое привлекло мое внимание, и через секунду нашел его.
Уже другим почерком, явно не барморовским, но таким же мелким, посередине страницы красовалась надпись.
«1616 — Нагрудник кожаный, треугольной формы с металлической фурнитурой и длинными рукавами. Владелец — Китон Майлс. Изъята на выпускном экзамене как недопустимый на нем артефакт. Действие — увеличивает запас маны носителя в несколько раз. Вернуть строго родителям Китона Майлса под личную ответственность».
И дата — аж шестьдесят лет назад.
Ничего удивительного, что эта запись сделана другим почерком и даже, кажется, не ручкой, а пером и чернилами… Ну или перьевой ручкой, не знаю, но маленькие кляксы по углам страниц присутствуют.
Предшественник Бармора, кем бы он ни был, писал не очень аккуратно, но, буду надеяться, что к вещам он относился так же, как его преемник. Потому что мне нужен этот нагрудник. Увеличение запаса маны в три раза — это настоящий подарок мне и не только сейчас, а вообще в принципе.
С таким артефактом я даже смогу приблизиться в своих возможностях к магу среднего уровня! А главное — крошечная толика пользы, которую приносит мне каждая тренировка, будет утроена, как только я надену на себя нагрудник! Главное, не тренироваться в нем, иначе весь прогресс будет так же втрое уменьшен, как только я его сниму…
Наверняка в книге можно было найти еще множество интересных вещей, и какие-то из них даже могли бы быть полезными, но для этого надо было сесть и читать ее, отматывая назад все десятилетия существования Академии. А у меня сейчас этого времени не было.
Каждая секунда, прибавленная на часах здесь — это секунда, отнятая у терпения похитителей. И у безопасников, что немаловажно. Надо понимать, что они легко могут начать штурм и без нас, если решат, что мы слишком задерживаемся… А это чревато.
Поэтому я уже без сомнений захлопнул книгу, и, не оборачиваясь, вышел из каморки Бармора. Прошел немного вперед в сумраке, больше угадывая, чем видя очертания окружающих вещей, набрал в легкие воздуха и крикнул:
— Нокс! Лютес! Эй, вы где?
—…здесь! — раздалось откуда-то из-за гор вещей. Не очень далеко, но из-за этого лабиринта всяческих артефактов древности, понять, где именно — та еще задача.
— Ищите номера! Тридцать один сорок четыре! Сорок восемь шестьдесят семь!
— Понял!.. Три один четыре четыре! Четыре восемь шесть семь! О, а вот и он!..
Улыбнувшись тому, как быстро нашелся первый из номеров, я заспешил вперед по узкому проходу, бросая беглые взгляды на окружающие меня инвентарные номера. Они так и мелькали мимо, белые, практически светящиеся в темноте бирки с угловатыми, написанными от руки, цифрами. Числа на них неумолимо уменьшались, а, значит, я был на правильном пути.
Перекресток. Я на мгновение остановился, разглядывая возможные пути, сунулся в один, прошел чуть вперед, выяснил, что забрел в секцию, где находились «трехтысячные», да причем шли в сторону увеличения, вернулся на перекресток, ткнулся во второй проход и оказался почти у цели — меньше двух тысяч, и уменьшаются.
Ускорившись, я практически пробежал до середины ряда и снизил скорость лишь когда номера на бирках разменяли семнадцатую сотню.
На высокой изогнутой старомодной вешалке, которая и сама явно родом из прошлого века, висел тканевый чехол, в каких хранят пиджаки между светскими приемами.
С вешалки свисала инвентарная бирка с нужным мне номером, и он же был написан чернилами прямо на самом чехле — видимо, каждый из хранителей склада предпочитал свои способы маркировки.