— Идем со мной. Поглядим, что ты натворил.
Мы вошли в ту дверь, за которой скрывалось прячущееся за стеклом помещение. Здесь было темно, и единственный свет пробивался через то самое тонированное окно. В него было хорошо видно, как люди в белом помогают сесть ошалело моргающему Вермилиону, который явно не понимал, где он и что с ним происходит.
Кроме меня и Адама здесь был еще один человек, сидящий за длинным пультом, что занимал всю стену под смотровым стеклом. Мужчина удивленно посмотрел на меня, но Адам сделал в его сторону едва заметный жест, и тот сразу же потерял ко мне интерес.
— Включай, — велел Адам, подойдя вплотную к стеклу.
Человек что-то нажал, и в комнате раздались звуки, идущие из той комнаты. Писк кардиомонитора, переговоры копошащихся вокруг Вермилиона людей…
Вот с переговорами, кстати, было не очень хорошо — большинство их смешивалось в непонятную кашу, особенно то, что было произнесено шепотом. Получается, Адам легко мог вообще не расслышать то, что я произнес на ухо Вермилиону — то, от чего он очнулся.
Адам протянул руку к большой красной кнопке перед ним, нажал ее и коротко произнес:
— Освободить.
Не знаю, что там делали люди в белом все это время, но как только Адам оторвал руку от кнопки, их внутри уже не было. Они будто растворились в пространстве, оставив Вермилиона в одиночестве.
Тот от подобного поворота опешил еще больше и сейчас лишь испуганно озирался по сторонам, практически сжавшись в комочек.
— Мартин Вермилион, — произнес Адам, снова нажав на кнопку. — Вы меня слышите?
Взгляд Мартина пошарил по углам комнаты, но так никого и не увидев, мужчина кивнул.
— Вы находитесь здесь, поскольку уличены в организации нападений на магическую элиту Виаты, — продолжил Адам бесстрастным голосом. — Вы организовывали сбор информации о молодых и перспективных магах с целью организации дальнейших покушений на них. Также вы обвиняетесь в связи с врагами нашей страны, с Троттлом, и совместной с ними работе для устранения тех самых молодых магов. У вас есть комментарии к этим обвинениям?
— Что? О чем вы говорите? Это всё ложь… — забормотал Вермилион. — Какие покушения? Какая информация? Я вообще где? Кто-нибудь скажет мне, где я нахожусь?
Его недоумение могло бы обмануть кого-то менее искушенного в человеческих качествах, но не меня. Возможно, он даже смог бы обмануть Адама… Но я-то видел, как, вопреки вялым губам, испуганно глотающим звуки, его острый взгляд мечется по комнате в поисках если не способа выбраться, то хотя бы каких-то зацепок, которые позволяет ему понять, где он находится.
На самом деле Мартин Вермилион не был настолько растерян, как хотел показаться. Судя по тому, что он устроил в Виате, это был хитрый и ловкий враг.
— Мартин Вермилион, — продолжил Адам спокойным голосом. — У нас есть видеозапись, на которой вы совершаете открытое нападение на юного мага, действующего студента Академии. Я хочу вам напомнить, что сотрудничество со следствием скажется на вашей дальнейшей судьбе в положительную сторону, в то время как противодействие ему — в отрицательную. Вы как-то можете прокомментировать вышеуказанное нападение? С какой целью вы его совершили?
— Какое нападение⁈ Я ничего не совершал! — В голосе Вермилиона прорезались истерические нотки, очень профессиональные. — Почему меня здесь держат⁈ Дайте мне позвонить! Моя семья тут камня на камне не оставит, когда выяснит, где я! Вы ещё пожалеете!
Адам поморщился от воплей Вермилиона и сделал короткий знак человеку за пультом.
Тот что-то покрутил, и вопли Мартина стали вполовину тише.
— Так я и думал. Даже если ему и есть что сказать, то он будет ломать комедию и делать вид, что ничего не знает. — Адам развел руками. — А применять… всякие интересные вещества мы не имеем права, поскольку информацию, полученную с их помощью, никто не примет как доказательство. Не говоря уже о том, что его семья потом на уши весь город поставит, если в его крови обнаружат… всякое.
Мартин Вермилион за стеклом продолжал орать и истерить, крутя башкой во все стороны так, что его волосы превратились в ветряную мельницу. Он угрожал всеми видами расправ, которыми только можно угрожать, заодно сочинял ахинею про своб хроническую болезнь, которая может обостриться, изображал панику, приступы гнева, даже пустил слезу в попытках вызвать жалость, потом опять принялся орать и грозить судами, расправой и жалобами в официальные инстанции.
Слушать его вопли можно было вечно.
— У меня есть другое предложение. — Я медленно протянул руку к кнопке.
Адам дернулся было, чтобы остановить меня, но его рука так и застыла на половине пути, а потом и вовсе опустилась под пульт, тем самым позволяя мне действовать по своему усмотрению. Заодно Адам еще и демонстративно повернул голову в другую сторону, будто он вообще не видел, что я делаю.
А я нажал на кнопку, дождался, когда Вермилион поймет, что связь снова включилась, и негромко произнес:
— Эй, ты…
Истерика с Мартина слетела моментально. Он тут же успокоился и сел ровно на своей каталке, настороженно глядя под потолок, где располагался динамик связи.
— У меня твоя маска, — так же негромко произнес я.
Реакция Мартина не заставила себя ждать. Он скрипнул зубами и прошипел:
— Щ-щ-щенок… Это ты-ы-ы⁈
Адам дернулся было к кнопке, чтобы не упустить момент, но я предупреждающе вскинул руку, и он остановился. Секунду постоял, так и держа руку в дециметре от кнопки, а потом с силой хлопнул меня по плечу и отступил на шаг назад.
— Да, это я, — продолжил я разговор с Мартином. — Твоя главная неудача. Тот, из-за которого ты здесь. Это ж надо быть таким слабаком и идиотом, чтобы не справиться с каким-то простым студентишкой, не так ли?
— Простым! — Вермилион усмехнулся. — Простых я десятками… Впрочем, ладно, ты же им все рассказал, да? Валять дурака нет смысла?
— Нет, смысла точно никакого, — согласился я. — Хотя у тебя неплохо получалось изображать панику. Но, по сравнению с тем, как ты окаменел, это, конечно, тот еще способ защитить информацию.
— Как вы вообще преодолели это заклинание⁈ — громко спросил Вермилион. — Это ведь невозможно!
— Секрет фирмы. Главное, что мы его преодолели, а еще важнее то, что ты только что признался в убийстве тех студентов. Просто нападение на меня тебе, может быть, и сошло бы с рук, ведь у меня нет ни денег, ни связей… Но теперь ты в ловушке.
— Да я уже понял, — Мартин невесело усмехнулся. — И кто меня держит? Армия? Безопасники? Хотя какая разница, это все одного поля ягоды. Ладно, задавайте свои вопросы. На что смогу — отвечу, все равно теперь эта камера для меня — самое безопасное место на планете. Выйду отсюда — и проживу не дольше пяти минут. Думаю, вы понимаете, о чём я говорю.
Значит, все именно так, как я и думал.
Мартин боялся своих «работодателей» чуть ли не больше, чем службу безопасности Виаты, и работал на них лишь потому, что предполагаемая выгода перевешивала вероятную опасность. До этого момента.
Теперь же, когда он здесь, выгода исчезла, и осталась только опасность. И самое безопасное для него место — здесь, в этой комнате, а значит, Вермилион будет делать всё, чтобы остаться здесь подольше. Знакомая логика. Подлая и мерзкая, но знакомая.
Я покосился на Адама, взглядом говоря ему, что хотел бы продолжить разговор. Он кивнул, скрестив руки на груди.
— Почему ты пытался меня убить? — задал я следующий вопрос Вермилиону. — Я маг не из элиты, за меня некому волноваться, денег у меня нет, связей нет.
— Ты слишком много разнюхал, очевидно же. — Мартин пожал плечами. — Я надеялся быстро свернуть дело и исчезнуть, только меня и видели.
— Я не о том. Ладно, перефразирую — почему ты организуешь убийства молодых магов? Для чего?
— Вы что, правда не понимаете? — Мартин усмехнулся. — Нет, серьезно?
— Ну удиви же нас, — спокойно произнес я, не ведясь на провокацию.
— Дисбаланс, — коротко ответил Мартин и через секунду пояснил: — Дисбаланс в обществе, вот цель. Когда у важных и сильных родов один за другим начинают погибать дети, причем погибать в, казалось бы, безопасных и мирных условиях, это вызывает недовольство в обществе. Родители погибших начинают задавать правительству закономерные вопросы — почему наши дети гибнут даже тогда, когда никаких активных боевых действий нет? Почему троттлисты до сих пор разгуливают по Виате как у себя дома? И, чем чаще происходят подобные события, тем больше семей задаются этими вопросами. И когда их число перевалит за какое-то критическое значение, они могут прийти со своими вопросами лично к правительству. И во главе у них будут… Кто надо.