С этими мыслями я закрыл глаза и уснул. И за всю ночь мой сон потревожили только один раз — когда Нокс вернулся. Он постоял возле моей кровати, словно раздумывал, стоит ли задавать вопрос, который его волнует, или не стоит меня будить, и можно подождать до завтра, потом, видимо, принял решение, что лучше не стоит, и лег в свою кровать.
С утра он уже забыл, о чем хотел спросить, и только слегка хмурился каждый раз, когда его взгляд падал на меня.
Он словно помнил, что хотел о чем-то поговорить, но не помнил, о чем именно, и это вызывало в его голове диссонанс. Так и не совладав с памятью, он, метафорически выражаясь, махнул рукой и не стал заводить разговора. А мне только это и нужно было.
За завтраком я только и делал, что ловил на себе задумчивые взгляды Ванессы. Их было так много, что странно, что их не заметил Нокс, а то вполне мог бы вспомнить, о чем он там хотел спросить.
Итак, сегодня пятница.
Это означает, что мне нужно продержаться в Академии, не выдав своего секрета, полтора дня — сегодня и кусок завтра. «Кусок» — поскольку по субботам сокращенный день, и занятия будут только до обеда, а после него — уже все равно что воскресенье.
Конечно, нет никакой гарантии, что до воскресенья мы с баронессой преуспеем в поиске моей пропавшей магии, но как раз на воскресенье у нас отложена «тяжелая артиллерия», как выражаются в этом мире — визит в магические горячие источники.
Будь моя воля, я бы начал сразу с нее, как с самого очевидного варианта, но, увы, даже будь у меня моя магия, время все равно ей не подчиняется. В глобальном плане, в смысле, не подчиняется — в отношении всего мира. Для конкретного объекта-то изменить его собственное время — раз плюнуть.
Сегодня по расписанию до обеда планировалось еще одно занятие по маноматике, а перед ним — вводное занятие по теории маны и делении его на типы (не умея нормально смотреть на ману, здешние маги даже не в курсе были о цветовой градации), а после обеда — два вводных занятия по типам маны, красной и белой, или, как их называли здесь, «температурной» и «световой».
В общем-то, никакой ошибки, конечно, в этом не было — красная мана действительно управляла температурой объектов, а белая — потоками света… Но все равно, слышать вместо знакомых названий такие непривычные интерпретации было немного странно.
С другой стороны, если смотреть с точки зрения обучения и обучаемых, это было даже удобнее привычной для меня схемы — нет нужды запоминать, какой цвет за что отвечает. Это в моем мире сначала научились видеть цвета маны, а потом уже путем проб и ошибок определили, какая за что отвечает.
Здесь же все наоборот — то ли разница в технологическом прогрессе каким-то образом сыграла свою роль (они вон даже аналог огнестрельного оружия, работающий на мане придумали!), то ли тот факт, что здесь магия появилась и впервые была применена в неспокойное, военное время, когда в первую очередь было важно разобраться, как поэффективнее использовать новоприобретенные способности, а не то, по каким законам и с помощью каких механик эти способности работают.
В любом случае, вводные занятия оказались почти что лекциями, призванными заполнить пробелы в понимании теории у тех, у кого они есть. А есть они, как оказалось, почти у всех, но у всех — по-разному.
Оказалось, что маги этого мира носят двухцветные (или в редких случаях одноцветные, как Нова) одежды на самом деле не потому, что у их родов какая-то там склонность к управлению двумя видами маны, как считали простые обыватели, а потому, что самые первые маги, от которых вели свое происхождение все современные магические рода, как только их признали аристократами со всеми последствиями этого, сразу же понапридумывали себе фамильных гербов, исходя из геральдического правила о том, что в гербе может присутствовать не более двух цветов. Уже позже, когда гербы упразднили, но цвета в родовой одежде сохранились, была придумана легенда о том, что цвета означают склонность какого-то рода к конкретным видам маны.
Вот они удивятся, когда узнают, что большие половины их цветовых сочетаний не совпадают с теми видами маны, которые они декларируют.
Когда сента Нова на вводном уроке по мане и ее видам назвала наугад восемь цветовых сочетаний кланов и виды маны, которые, по мнению рода, они значили, полное совпадение из восьми было только одно — у самой Нова. Что, в общем-то, неудивительно, если вспомнить, что у нее в одежде был только один цвет — белый.
Или, если еще точнее, у фамильного герба Нова цветовая схема состояла из двух цветов. И оба — белые.
Если при таких вводных понимать, что тебе лучше всего дается управлением светом (например, потому что ты уверена, что лучше всего тебе дается управление светом и ты стараешься тренироваться только его, в результате чего лучше всего тебе дается именно управление светом), то сложить два и два совсем нетрудно.
К счастью, здешние маги хотя бы смогли обнаружить все виды маны, все девять, они назвали их мана света (белая), мана температуры (красная), мана разума (черная), мана размерности (голубая), мана структуры (оранжевая), мана механики (желтая), мана жизни (зеленая), мана пространства (фиолетовая) и мана времени (синяя).
Сочетая эту ману по две, по три, по четыре, на сколько хватит мозгов, чтобы удерживать контроль, можно создавать различные плетения, что будут иметь те или иные эффекты.
Чередуя последовательности потоков или процентное соотношение той или иной маны, можно менять эти плетения, повышая количество получаемых эффектов до бесконечности.
И, как призналась сама Нова, на данный момент хорошо изучены, опробованы, предсказуемы только около двух сотен из них. Две сотни техник, которые достаточно предсказуемы и прогнозируемы для того, чтобы им можно было учить подростков без опасения, что они уничтожат себя или что-то вокруг.
Что ж, две сотни — это уже неплохо, хотя, конечно, с моим околобесконечным количеством, которое основано не на заученных последовательностях действий, а на четком понимании самого принципа и схемы подачи и смешивания маны в различных пропорциях, этому не сравниться.
Когда твое умение основано на опыте, что измеряется десятилетиями, начинаешь не просто бездумно следовать чужим указаниям в надежде получить тот же результат, что получился у наставника, начинаешь экспериментировать, пробовать новое, неизведанное.
Короче, делать то, что в Академии делать категорически запрещено.
Делать то, что мы с Ванессой и собирались делать после уроков.
Вводный урок по теории маны прошел спокойно и без проблем, поскольку на нем даже не требовалось наличие этой самой маны демонстрировать.
Все, что мы делали — это записывали лекцию сенты Нова в выданные тетради выданными ручками и задавали вопросы, ответы на которые тоже записывали. Я, чтобы не выглядеть белой вороной, тоже задал несколько простых и банальных вопросов, на которые и так знал ответы, а потом немного подумал и задал несколько сложных и заковыристых, на которые просто так не ответишь.
Во-первых, количество вопросов играло на мой образ как новичка, ничего не смыслящего в магии, а во-вторых, качество этих вопросов, их сложность, повышала мое положение в глазах учителей.
И, судя по тому, как внимательно смотрела на меня при ответах Каролина Нова, повышала даже сильнее, чем я надеялся. Тут бы не переборщить, а то недалеко и до вопроса — откуда я такой умный взялся.
Занятие по маноматике тоже прошло в формате лекции, на сей раз без стрельбы и вообще без оружия как такового.
Единственный экземпляр лежал на столе все той же Каролины Нова, и она все занятие досконально разъясняла устройство оружия, вплоть до того, из каких материалов были сделаны те или иные части. За спиной у нее был приколот огромный плакат, в красках демонстрирующий разобранный маномат, и я при первом же взгляде на него подметил несколько конструктивных просчетов, которые не позволяли оружию раскрыться в полной мере.
Один из них я подметил еще вчера, но на нем промахи создателей не закончились. Если их исправить, можно добиться намного большей эффективности оружия… Но это как-нибудь потом.